«И мы пошли партизанить»
– Я написал несколько стихов, – с места в карьер сообщает Яковлев, – хотел показать их вам, а заодно и пообщаться лично.
Мы садимся пить чай и говорить разговоры. Конечно, про войну. Во время Сталинградской битвы ему было 13 лет. Жил с родителями и сестрами в хуторе Ромашкине бывшего Ворошиловского сельского района, который с 4 августа 1942‑го и почти до конца декабря был оккупирован немцами.
Фашисты заняли и дом Яковлевых, заставив хозяев с тремя детьми перебраться в погреб во дворе. Там ютились еще с одной семьей с двумя детьми и теткой из их же хутора.
Анатолий Федорович помнит те дни, как будто это было вчера.
– Однажды рано утром прибегает друг Сашка и зовет на секретный разговор в терновник, – вспоминает ветеран. – Приходим и видим там красноармейца с одной шпалой в петлицах.
Тот спрашивает: «Вы с конями управляться можете?» – «Да!» – «Тогда есть важное боевое задание! На окраине соседнего поселка Кругляки, по данным разведки, стоит немецкий обоз: четыре лошади и две повозки с военной амуницией. Сможете их угнать?» – «Попробуем!»
– И мы отправились партизанить в этот поселок, – вспоминает Анатолий Федорович. – До него было километра полтора-два. Где-то мы шли, где-то бежали… Когда зашли в поселок, присутствия немцев не почувствовали.
«Фриц мне влепил кулаком в лицо»
Было тихое утро. За околицей и обнаружили и повозки, и коней, с которых даже хомуты сняты не были. Подошли, запрягли их по две в каждую телегу и собрались уже уезжать.
– И тут я руку под покрывало брички засунул и достал из ящика пачку печенья, раскрыл ее, попробовал – не сладкое, – улыбается ветеран. – А это были немецкие галеты.
И в тот самый миг мальчишки увидели, как на них на бреющем полете летит немецкий истребитель «Мессершмитт».
– Я даже летчика успел рассмотреть, но он не стал в нас стрелять и улетел, – продолжает Анатолий Федорович. – И тут мы видим, как в нашу сторону бегут человек десять немцев. Подскочили с криками «партизаны, партизаны!», вышвырнули нас с облучков, стали хватать, бить, один фриц даже залепил мне кулаком в лицо так, что расквасил нос. Пошла кровь…
Немцы повели ребят к железнодорожному мосту перед станцией Жутово. Там стояли немецкие орудия, стволы которых были направлены в сторону хутора Ромашкино. В низине возле насыпи мальчишкам дали лопаты и заставили поочередно копать яму.
– Похоже, мы рыли себе могилу, а немцы стояли и посмеивались… Когда вырыли сантиметров двадцать глубиной, пожаловал какой-то важный фриц. Немцы сразу вытянулись по стойке смирно. Он начал что-то говорить и кричать, а потом выхватил из рук Сашки лопату, двинул ему под зад ногой и стал кричать: «Шнэль, шнэль», давая понять, что нужно бежать, и указал рукой в сторону близлежащего поселка. Потом и со мной поступил так же, чтобы и я тикал… И я кинулся вслед за Сашей. Никогда не забуду: мы бежим, взбираемся по насыпи и думаем: сейчас застрелят!
Но, к счастью, их не застрелили. Только когда мальчишки пересекли рельсы и спустились по насыпи на ту сторону, поняли, что спаслись чудом, что были на волосок от смерти…
Последние дни войны. Сдача в плен немецких солдат и офицеров
Шрам на всю жизнь
– А когда мы прошли весь поселок Кругляки, почти у последнего дома упала мина, раздался взрыв… У Сашки ни царапины, а я рухнул на землю с множеством ранений. Один осколок до сих пор ношу в пальце правой руки.
Анатолий Федорович показывает левую руку с большим шрамом от того ранения, а потом протягивает правую. И я смотрю на черную полоску под кожицей указательного пальца и спрашиваю:
– А почему его не удалили?
– Специально оставил, на память о том страшном дне…
Тогда его спасла какая-то женщина из ближайшего дома. Она притащила Анатолия к себе, обработала и забинтовала раны. А потом они с Сашкой стали пробираться домой. К тому времени их родное Ромашкино было оккупировано фашистами.
«Сердце работает нормально!»
Но помнит Анатолий Федорович и другие дни – когда наступавшие советские войска в конце декабря 42‑го выбивали из хутора немцев:
– Слышу через воздухопитающую трубу погреба русскую речь: «Товарищ лейтенант, здесь немецкий танк!» – «Уничтожить!» А танк действительно стоял в нашем саду напротив дома.
После Сталинградской битвы Анатолий Федорович работал конюхом в колхозе, потом выучился на ветеринарного техника, отслужил в армии, поступил в Московский технологический институт мясомолочной промышленности.
Год выпускник вуза проработал в Тобольске, а с 1959-го по 1992‑й был главным врачом мясокомбината в Калаче-на-Дону. В 2003‑м Анатолий Федорович Яковлев получил статус труженика тыла. Яковлев – труженик настоящий, работал всю свою жизнь, но о тяготах не вспоминает, а вовсю травит байки.
Например, как он, ветврач, лечил людей и пациенты к нему записывались в очередь! Говорили, есть талант целителя у Анатолия Федоровича.
– Это правда? Как же вы лечили людей?
– Врачевал своей энергией!
– Вы экстрасенс?
– Нет! Но я видел болезни людей, мне не надо было спрашивать у них, что и где болит.
– Это как?
– А так! Я же у коров и лошадей не спрашивал, где и что у них болит. Сам находил все болячки. И успешно вылечивал…
Анатолий Федорович неожиданно берет меня за руку и спрашивает:
– Чувствуете что-нибудь?
– Да, тепло…
– Вот, а раньше у меня ладонь всегда была даже не теплой, а горячей…
Спрашиваю Анатолия Федоровича, на сколько же лет сейчас он себя ощущает.
– На сколько? Да лет на сорок, не больше! – отвечает задорно ветеран.
Внук, который привез к нам Анатолия Федоровича в гости, восклицает:
– Дед, так мы с тобой, выходит, почти ровесники! Мне сейчас – 36…
И я, конечно, спрашиваю про рецепт вечной молодости. Ветеран, не задумываясь, отвечает:
– Запомните: если хотите всегда чувствовать себя здоровым, бодрым и счастливым, каждый вечер перед сном давайте своему компьютеру – головному мозгу – такую установку: «Я – здоров! Сердце у меня работает нормально. Я молод и спокоен. И хочу спать…» Повторите это три раза, быстро заснете и будете спокойно спать. А утром новая установка мозгу: «Я – здоров! Сердце у меня работает нормально. Я молод и спокоен…» Я поступаю всегда так и чувствую себя замечательно. Давление обычно 120 на 75 или 80. Таблетки пью только в крайнем случае, если какой-нибудь стресс.
И с широкой улыбкой декламирует свои стихи:
Мой друг, запомни навсегда:
Что жизнь – есть свет, любовь и вечное движенье.
Ну, а покой – есть тьма,
И нет в нем вдохновенья...
Поделиться в соцсетях:
нет
Добавить комментарий