Друг Петра Зайченко рассказал об удивительном личном качестве актера

«Мы познакомились на моей свадьбе»

Обозреватель «Волгоградской правды.ру» была долгое время лично знакома с Петром Петровичем и согласилась поделиться своими драгоценными воспоминаниями о талантливом земляке.

– Его кончина стала своеобразной  трагической ролью, – начинает свой рассказа Надежда Магнитская. – Он перенес уже второй инфаркт, перешел в стабильное состояние и почти убедил всех, что здоровье приходит в норму, как вдруг… Он не успел оставить учеников, все свободное время посвящал внукам и надеялся воплотить в кинематографе еще хотя бы один образ.

Петра Зайченко я впервые увидела на своей свадьбе. Он был другом семьи Магнитских. Вспоминаю, как к праздничному столу подошел красивый человек в черном пиджаке и стал читать стихи. Кажется, это был литературный перевод из  «Песни песней», посвященный женщине. После того, как прозвучали последние строчки, к нему подскочила наша тамада и потребовала еще один подарок  – тоже  в стихах. Уже через несколько минут Петр Зайченко сидел в окружении моих тетушек и распевал казачьи песни.

Выпускник Саратовского театрального  училища он умел в любом обществе находить собеседника и произвести невероятное впечатление на публику. С дамами всегда был подчеркнуто галантен. Меня он называл «Таис Афинская». Помню, как кричал это имя на всю набережную и приветственно махал руками, когда  случайно мы с мужем проходили мимо на маленькой яхте.

 «Парад планет»

Не помню, чтобы он когда-нибудь кого-то стеснялся. Когда приходил домой к Ксении Борисовне Магнитской (кандидат медицинских наук, общественный деятель, – прим. ред.), где часто собиралась творческая элита, то веселился, балагурил и, уходя, непременно отпускал веселые тирады или анекдоты. Он везде был «своим». При этом всегда оставался серьезен, когда слушал православный вокал Лидии Магнитской под звуки фортепиано. Тогда он еще служил в филармонии с братом Ксении Борисовны Алексеем и был с ним очень дружен.

Ксения Борисовна была родной племянницей известного режиссера  Сергея Аполлинариевича Герасимова. В одну из поездок в Москву Ксения Борисовна взяла фотографию Петра Петровича  и показала известному режиссеру. Сергей Апполинарьевич включил фото в своеобразную базу данных. В то время Василий Шукшин искал актера с неким «разинским» типажом. Зайченко подошел как никто другой. Они даже хотели поставить фильм по сценарию Шукшина, но фильм так и не вышел – Шукшин умер, успев, правда, поставить Зайченко на учет в Мосфильме.

Чуть позже Петра Петровича пригласили на роль Ивана Пухова в фильме Абдрашитова «Парад планет», а потом случился известный «Такси-Блюз» Павла Лунгина. В Москву на съемки его провожали как на битву. «Не подвести Волгоград!», «Не опозорить казаков», – такие пожелания звучали на импровизированных проводах. Русский «Стенька Разин» очень понравился французам и фильм имел головокружителный успех в двух странах.

В фильме «Сибирь. Монамур» Зайченко сыграл старика-старовера, живущего с внуком в таежной глуши. Картина снималась в тяжелых условиях тайги. После купания в ледяной реке, он сильно заболел. За лучшую мужскую роль, исполненную в картине, актер получил семь призов, а также был номинировал на премию «Ника». Потом  был еще ряд ролей, игра в казачьем театре, к любой роли он относился также ответственно, как и игре в кино.

«Любил жизнь, любил друзей…»

В последнее время все свободное время Петр Петрович посвящал внукам. К своей славе относился спокойно, и по-прежнему всегда умел найти общий язык практически с любым человеком. Помню, после нашей короткой встречи у лицея, он, сжимая портфель внука в руке,  бежал на маршрутку и едва не попал под машину. «Куда прешь, дед!», – закричал водитель. «Прости, брат, да, дед я, уже старый дед», – грустно ответил Зайченко и растворился в толпе. Это была наша последняя встреча. Мы не часто виделись, но я могу назвать его своим другом. Мне жаль, что я так и не успела приехать к нему в период болезни... 

Он мог спокойно остаться в Москве и продолжать там театральную и кинематографическую карьеру, но не покинул любимый город на Волге с его казачьей вольницей. Здесь были его корни. Он любил повторять: «Жизнь важнее славы, а семья важнее карьеры. Там, наверху, спросят не как ты играл, а что после себя оставил».

Он любил жизнь, любил друзей. Как жаль, что вместо юбилейных торжеств они соберутся, чтобы проводить его в последний путь.