Волгоградцев, пришедших на премьеру, ожидало необычное театральное действо.
В его основу положена самая лаконичная опера Римского-Корсакова «Моцарт и Сальери», которая длится не более 50 минут. Она написана по одноименной маленькой трагедии Пушкина. Однако в постановке органично переплелись несколько музыкальных текстов. В нее вошли фрагменты несравненных шедевров Моцарта.
Это «…высшая кульминационная точка, до которой красота досягала в сфере музыки», писал Чайковский. В самых эмоциональных сценах оперы прозвучали божественные «Реквием», 40-я симфония зальцбургского гения. Они не могут оставить равнодушным даже неподготовленного слушателя, в отличие от психологически напряженной и порой дисгармоничной музыки оперы Римского-Корсакова.
У спектакля интересное пластическое решение. В этом заслуга балетмейстера-постановщика Татьяны Ерохиной. Короткие хореографические сцены (танцовщики в черных и белых костюмах символизировали вечное противостояние добра и зла) были не просто декоративными виньетками, а усиливали нерв происходящего.
Художественный руководитель театра, дирижер Владимир Стачинский выступил как постановщик и сценограф. Он бережно соединил музыку Римского-Корсакова и Моцарта, поместив ее в атмосферу католической строгости VIII века, украсив элементами пышного барокко в оформлении спектакля.
Кроме участников главного конфликта Моцарта и Сальери, третьим героем спектакля можно смело назвать хор (главный хормейстер Юрий Панфилов), олицетворяющий высшие мистические силы. Особенно мощно он звучал в финале в дивном Lacrimosa. Хористы в одеяниях сродни монашеским со свечами в руках, будто в античной трагедии, буквально с первой картины участвовали в действии. И это еще раз подчеркивает, какими высокими категориями мыслил постановщик: высокое вдохновение, гений, которого небеса так редко посылают на землю, низкие человеческие страсти, преступление и неизбежное возмездие.
В далеком 1898 году, когда опера Римского-Корсакова «Моцарт и Сальери» впервые появилась на сцене, в партии Сальери блистал Шаляпин. Моцарта в разное время пели Иван Козловский и Сергей Лемешев. Идти по их следам – задача для артиста не из легких. С ней успешно справились солисты на премьере.
Театр ищет и счастливо находит интересных исполнителей в Волгограде и за его пределами. Моцарт – легкий, порой саркастичный, стремительный, лучезарный Роман Байлов. И обуреваемый муками зависти мрачный, жестокий Сальери – заслуженный артист России Сергей Топтыгин.
Зал «Царицынской оперы», равных которому больше нет в Волгограде, обладает уникальной акустикой. Звуки голосов певцов летели от первых рядов партера до балконов и как будто расцветали в воздухе. Слушать исполнение в таких случаях – истинное наслаждение.
Католический аскетизм как стилевое решение лег в основу сценографии. Она достаточно условна и порой даже чересчур настойчиво напоминает о свершающемся таинстве.
Задник сцены был оформлен как стена храма: большое стрельчатое окно с цветными стеклами витража. Но благодаря технологии видеопроекции эти стены «раздвигаются», и мы видим то черные космические бездны с мерцающими звездами, то голубое небо с плывущими по нему белыми облаками. Появление Черного человека, оперные видения Моцарта и финальный уход его со сцены в небытие тут как нельзя более уместны.
Конфликт всей этой полулегендарной истории о Моцарте и Сальери сосредоточен на несовместимости двух разных художников. Один – природный гений с рождения, лишенный расчетливости, амбиций. Другой – талантливый, честолюбивый, фанатично трудолюбивый, но всегда уступающий своему сопернику. Тема проста и сложна. А если разобраться, то и весьма жизненна в любом обществе, пока в нем существуют талант и посредственность, зависть, интриги, предательство.
Мысль о том, что настоящий талант может быть вручен такому беззаботному и несерьезному человеку, как Моцарт, не дает покоя Сальери: это несправедливо! Сальери всю жизнь тяжело работает, а «фигляру» все дается шутя. Даже фальшивая скрипка слепого музыканта, ради шутки приведенного Моцартом из кабака, вдруг поет нежно и чисто. Моцарт предлагает коллеге послушать «безделицу», которую он написал накануне. Сальери потрясен музыкой до слез. Он решается убить Моцарта и подсыпает ему яд в вино.
Убил ли Сальери Моцарта на самом деле? Более двух столетий этот вопрос волнует и даже мучает людей. С одной стороны, это утверждает наш великий Пушкин. С другой стороны, вроде бы неизвестны очевидные доказательства.
В 1997 году в Милане состоялся очень серьезный суд, решивший раз и навсегда ответить на этот вопрос. В нем участвовали известные юристы, а свидетелями обвинения и защиты выступили знаменитые врачи. Было много аргументов «за» и «против». И все-таки суд принял решение – Сальери не виновен.
Конечно, спектакль «Царицынской оперы» не о том, было ли преступление. Он о театре, об искусстве, об успехе, о гении и обществе. Разрешение конфликта Моцарта и Сальери происходит по воле постановщика, что называется, в высших сферах. Стачинский как бы спорит со своим персонажем, перефразируя известную сентенцию: если правды нет на земле, то она все же есть выше.
Ребенок, маленький Моцарт (его играет юная Альбина Феофанова) приходит в этот мир словно случайно, его быстро забирают. Но после него остается вечная музыка. А неблагодарное и грешное человечество ждет появления новых гениев.
