Эх, Степаныч, Степаныч…
В считанные дни водка свела соседа в могилу. Мы нечасто пересекались. Степаныч хоть и пенсионерил, но всегда находил себе занятие. Главным из них была дача. Знаток прививок, посадок, удобрений… Настоящий кладезь полезных знаний. Сам с советами не лез, но если спрашивали – отвечал охотно. И не только относительно садово-огородных дел. Легче сказать, в чем он не разбирался. Знакомство сосед водил не с каждым. И пока сам не взял в руки стакан, презрительно относился к завсегдатаям лавки, стоящей у входа в подъезд. Минули времена, когда на ней восседали денно и нощно старушки, перемывающие кости соседям. Теперь если и присядет кто из них, лишь для того, чтобы передохнуть после похода в магазин или поликлинику.
Теперь тут укрепились мужики, а не божьи одуванчики. Днем их немного, но ближе к ночи ряды любителей отдыха на свежем воздухе густеют. Зрелище диковинное. Мужики в самом соку и пенсионеры, откровенные забулдыги и «начинающие»... Темы их бесконечных бесед не ухватить. Кто чем вчера занимался, что сказал Петр, и как ответил ему Иван… Разговор идет поначалу на полутонах. Эмоции днем сдерживаются, поскольку народ то и дело шмыгает в подъезд. В сумерках скамеечная публика помаленьку расслабляется. Чему существенно способствуют разнообразные напитки. Градус беседы растет соответственно градусу потребляемому. Диспуты становятся жаркими, с уточнением кто есть кто. Утром дворники убирают за ними следы «праздника» на лавочке, на лестничных площадках, рассказывающих, как «добирались» собеседники к родным очагам.
От подвала до крыши
Девять этажей в нашей панельке. Почти на каждом есть завсегдатай лавочки. И нередко кто уже с утра страдает от непонимания окружающих, ищет собрата по разуму. А не найдя такового своевременно, может и в одного «мерзавчик» внутрь себя пропустить. Страшно видеть, как день ото дня опухают и синеют лица мужиков. Тело одного из соседей, которому жена уже и ключ от квартиры боится доверять, все чаще оказывается под нашей дверью. Тело ждет, когда супруга вернется с работы и запустит его в тепло, ближе к дивану и холодильнику. Пока он по инерции все еще извиняется, когда его просят отползти от двери, но скоро, похоже, перестанет. Крик в соседней квартире стоит чуть не каждый день, причем развелись они давно. Но хоть и проклинает злосчастного экс-супруга, совестится перед соседями, а все одно кормит и обстирывает, махнув рукой на личную жизнь. Несколькими этажами выше другая беда. В семье тружеников вырос большой, умный и сильный сын. Умный, поскольку два вуза окончил, сильный – поскольку здоровьем природа не обделила. Гору сдвинет, только тронет. Жаль, к труду его не клонит. Когда начинается запой, квартира переходит на осадное положение. Пропадают вещи и деньги, может поколотить сестренку… Для его родителей существуют уже не один год только два вида отпуска. Когда у сына перерыв между запоями, или когда он на лечении. Поначалу стыдились, видя его полумертвым на этой проклятой скамейке, теперь относятся к этому спокойнее. Лишь бы из дома ничего не тащил да сестренку не обижал. Сосед со второго этажа давно на пенсии. Благообразен и спокоен. И не заподозришь, что семья от него спасения знает. Однажды врачи предсказали, что при таком образе жизни – ни дня без стакана – он долго не протянет. Мужчина напрягся, встрепенулся, захотел пожить и пить перестал. Близкие, понятно, возрадовались. Не надо по ночам, когда все уже спят, тело заносить, вещи изгаженные стирать, подъезд в порядок приводить. Но вскоре домочадцы взвыли. Трезвенник никому житья не давал, изводя бесконечными придирками, шатанием из угла в угол. По «счастию» советы доктора вскоре были забыты. И поняли его близкие, что из двух зол то, что градусами окроплено, – не самое большое.
…Вакуум невостребованности. Излечиться от него самому ох как сложно. Проще налить и забыться…
