«Под прицелом врага»: ветеран Владимир Захаров вспомнил годы ВОВ

«Отправьте меня на фронт!»

Владимир Захаров родился в 1924 году. В нашей стране чуть ли не всех его ровесников из жизни выбила война. Сын репрессированного командира РККА весть о начале Великой Отечественной он встретил на Украине, в Запорожье, где жил тогда у родных. 22 июня 1941 года он сдал последний экзамен за первый курс Запорожского учительского института.

Но об учительской профессии пришлось забыть: вместе с родственниками Владимир был эвакуирован в Оренбургскую область, где трудился фрезеровщиком на военном заводе.

– У меня была бронь, но, как и другие заводские парни, я не раз обращался с просьбой направить меня на фронт, – вспоминает ветеран. – Сначала отказывали, но потом все же бронь сняли, и мы оказались на передовой.

В январе 43‑го Захаров попал подо Ржев, на Калининский фронт, в 1035‑й артиллерийский полк 153‑й стрелковой дивизии. В его составе Владимир Иванович воевал потом и на Западном, и на Втором Белорусском фронтах, был старшим сержантом, сначала – разведчиком, затем – командиром отделения разведки артиллерийской батареи.

«Бог войны» и «царица полей»

– Стреляющие в артиллерии не находятся рядом с орудием, – поясняет фронтовик. – Те, кто возле орудий, – это огневики, они располагались на расстоянии от трех до восьми километров от передовой. Стреляющие в артиллерии – это мы, артиллерийские разведчики, потому что находимся на передовом наблюдательном пункте, в расположении пехоты.

Артиллерия, или как ее еще называли «бог войны», могла вести два вида стрельбы: либо по площадям, либо по заранее разведанным целям, последний – самый эффективный, губительный для врага.

Цели на фронте разведывали по‑разному. Прежде всего, с помощью наблюдательного пункта. Он находился в пределах 1 км от передовой, а то и ближе.

– И мы, разведчики, круглосуточно следили за противником через приборы – стереотрубы, перископы и бинокли, – рассказывает Владимир Иванович. – До рези в глазах наблюдали соединения  фашистов, пока по каким‑либо признакам не определяли нужную цель. После этого командир батареи готовил исходные данные, вел пристрелку и переходил к стрельбе на поражение. В этом и заключается суть артиллерийской разведки.

Но не всегда можно было ограничиться сведениями с пункта наблюдений: нередко приходилось идти прямо в окопы к пехоте и там получать целеуказания от пехотного комбата.

Брали «языка»

Несколько раз Захаров участвовал в захвате «языка», был в группе обеспечения.

– Непосредственно в группу захвата, – объясняет он, – входили дюжие ребята, нередко – морские пехотинцы.

Они и брали «языка». А группа обеспечения – это разведчик и связист. Операцию разрабатывали день-два, на участке, где предполагалась вылазка, артиллеристы сначала готовили данные по рубежам отсекающего огня, наносили их на карту и по ним проводили пристрелку.

Саперы убирали колючую проволоку и разминировали проход к передовой противника. Потом бойцам надо было ползком преодолеть нейтральную полосу. Она могла быть разной, но, как правило, не меньше 1 км. Затем саперы проделывали проходы уже в немецких проволочных и минных заграждениях. И только тогда группа захвата подходила к расположению врага, но могла там оставаться долго.

Иногда бойцы сидели часами, ожидая удачу. В нужный момент им надо было изловчиться и захватить противника, кляпом заткнуть ему рот и тащить обратно на наши позиции.

– Как-то под Оршей захватили мы немецкого офицера, – рассказывает фронтовик. – Но на расстоянии нескольких сотен метров от переднего края фашисты нас обнаружили и открыли огонь.

Вот тогда вступил в дело Захаров: начал передавать командиру артиллерийской батареи – куда, по каким рубежам вести отсекающий огонь, чтобы обеспечить отход группы к своим.

По минному полю

Смерть ходила за разведчиками по пятам.

– Как-то в окопе, в самой передовой траншее, возле меня боец залег, – рассказывает ветеран. – Моя голова – возле его ног. И на моих глазах осколок от снаряда впился ему в ногу, в считанных сантиметрах от моей головы.

Вспоминает Владимир Иванович Захаров и такой случай. У командира отделения разведчиков была высокая гнедая лошадь по кличке Барыня. Верхом на ней Захарова отправили однажды с донесением в штаб артиллерии дивизии.

На дорогах – посты, заставы, везде нужны пароль и отзыв. Владимир решил поехать наискосок, чтобы добраться быстрее. Едет и  видит – люди ему руками машут, кричат. Оглянулся назад, не поймет – что такое? А когда добрался, начальник штаба артиллерии дивизии встретил его… отборным матом.

Захаров на своей Барыне проехал прямо через минные поля – просто каким‑то чудом его лошадь не наступила на мину.

– А как‑то рядом с шалашом, в котором были я и командир взвода, упала тяжелая бомба, – продолжает рассказ фронтовик. – Вышли мы потом посмотреть – воронка образовалась такая, что в ней запросто мог укрыться целый танк.

Прямой наводкой

Полтора года воевал Владимир Захаров на фронтах Великой Отечественной, дошел до Минска, участвовал в операции «Багратион», освобождал Белоруссию.

– Фронт в ходе операции «Багратион» напоминал слоеный пирог – не поймешь, где кто, – где свои, где чужие, немцы пытались вырваться из окружения, – объясняет ветеран. – Наши батареи вели огонь уже не с закрытых, как прежде, позиций, а били прямой наводкой!

Основные силы немцев отступали по Минскому и дальше – по Варшавскому шоссе.

– Нашей задачей было опередить их по проселочным дорогам и перекрыть пути отступления, – говорит Владимир Иванович. – Установить орудия и открыть огонь по отступающим колоннам, которые превращались в кашу, в месиво.

Немцы потом это поняли и стали прикрывать свои войска танками и самоходными орудиями. На одном из таких рубежей прямо на батарею Захарова вышла САУ «Фердинанд».

– Она успела произвести всего один выстрел, наше орудие ее подбило, если бы не это, вся наша батарея там бы полегла, – вздыхает ветеран. – А так – только один человек был убит, четверо ранено. Я в том числе. Рука была раздроблена, из нее торчали кости.

Ночью за ранеными прислали «студебеккер», отвезли в дивизионный медсанбат. Оттуда после операции Захарова перевели в тыловой госпиталь в Оренбургскую область. Потом зачислили в батальон выздоравливающих, из него – в запасную дивизию.

День Победы

– Помню, как раз оформляли документы на мою отправку в военно-политическое танково-артиллерийское училище, и тут пришла весть о Победе, – рассказывает ветеран. – Это было в ночь на 9 мая. Нас всех подняли тут же, сообщили. Стрелять не стреляли, оружия у нас не было. Но шапки вверх бросали, обнимались. Были восторг, поцелуи, объятия…

В училище Захаров провел два года, потом служил в Сталинграде и в Германии, получил звание полковника, был замполитом артиллерийского полка, преподавал в бывшей Волгоградской следственной школе.

В этом году ему исполняется 96 лет. Здоровье оставляет желать лучшего – сказываются ранение и перенесенные болезни. Но до сих Владимир Иванович  участвует в ветеранских мероприятиях и рассказывает молодежи правду о войне. Он, старый фронтовик, не может иначе…