На многих материалах по-прежнему гриф “секретно”. Но накануне годовщины победы в Сталинградской битве мы получили уникальную возможность ознакомились с небольшой частью раскрытых документов 1943-1944 годов.
Первая часть, которую мы представляем сегодня, основана на материалах допроса Бориса Нейгардта, переводчика Паулюса.
Это был отнюдь не заурядный военнопленный, и не только потому, что являлся приближенным фельдмаршала. Барон Борис Дмитриевич фон Нейгардт родился 24 марта 1899 года в Калуге, сын сенатора, тайного советника. Мать - правнучка Александра Суворова. Одна родная тетя - жена министра иностранных дел России Сергея Сазонова, другая - супруга премьер-министра Петра Столыпина…
Корнет русской армии Борис Нейгардт в Гражданскую воевал в армии Юденича, эмигрировал в Германию, где получил гражданство, стал офицером вермахта.
«Это может быть государственная измена?..»
В Сталинграде Нейгардт служил переводчиком в отделе 1?С корпуса 6?й армии. Отдел занимался разведкой. Судьба уготовила ему стать участником последних дней Сталинградской эпопеи. Вот как он рассказывал об этом на допросе:
"22 января 1943 года около 16 часов мне было сообщено, что начальник штаба армии генерал Шмидт желает меня немедленно видеть. Так как штаб в момент окружения находился с очень ограниченным аппаратом, не имел переводчиков, меня это приказ не удивил, а лишь то, что сам начальник штаба желает меня видеть и что это приказание было мне передано не по команде.
Я немедленно отправился туда и нашел в комнате генерала Шмидта. Через несколько минут вошел Паулюс и сел рядом со мной. Шмидт спросил, известен ли мне ультиматум советского командования от 9.1, я ответил, что он мне известен из советских листовок. Тогда Шмидт передал генералу Паулюсу советскую листовку с текстом ультиматума и спросил меня, могу ли я составить ответ. Я дал утвердительный ответ. Шмидт прочел мне немецкий текст, в который были внесены некоторые поправки, и я составил русский текст. Содержание его:
"Генерал-полковнику Воронову или его заместителю. Командующий германской 6?й армией согласен начать с Вами переговоры на основе ваших предложений от 9.1. Мы просим приостановить враждебные действия 23.1, мои парламентеры на двух машинах под белым флагом выедут к Вам по дороге Гумрак, Конный, Котлубань. Командующий 6?й армии".
Этот текст я должен был передавать по радио в течение ночи на 13.1. Пока я его составлял, Паулюс вдруг наклонился ко мне и спрашивает: "Скажите, ведь это может быть государственная измена, что мы сейчас делаем?" Я даже не нашел, что ответить на этот странный вопрос. Некоторое время спустя Паулюс меня спрашивает: "А что мне делать, если фюрер не даст согласие на капитуляцию?"
Из этого я понял, что Паулюс, вместо того чтобы действовать самому, как ему велит совесть, предлагал запросить, как ему быть. Я также понял, что Паулюс, все же главнокомандующий армией, обращаясь ко мне, маленькому и ему неизвестному человеку с такими вопросами, морально и физически конченый человек, утративший всякое равновесие… Получив приказ быть наготове и никому ничего не говорить, даже моим прямым начальникам, я отправился домой".
Паулюс спрашивал - мне надо застрелиться?
Под вечер 24 января Нейгардт прибыл в штаб армии к Паулюсу, где был "чрезвычайно любезно принят". Вот как об этом рассказывает сам переводчик:
"Паулюс произвел впечатление больного человека, нерешительного до крайности. Я сидел с ним до поздней ночи, и он все время спрашивал: что лучше в интересах Германии, чтобы он застрелился или нет?" К теме "застрелиться" Паулюс все время возвращался и в последующие дни, рассказал Нейгардт.
"...Я и другие его от этого отговаривали, заявляя, что он обязан разделить участь солдат своей армии. Повлияло на него также мнение генерала фон Гартмана, тогдашнего командира 71-й пехотной дивизии: "Я буду искать солдатской смерти". Это он выполнил, встав на открытое место и стрелял до тех пор из винтовки, пока его не сразила пуля".
Но, похоже, Паулюсу до такого офицерского поступка было далеко. 25 января, вспоминает Нейгардт, штаб армии сидел на КП в подвале дома (больницы) южнее Царицы. Было ясно, что на следующий день КП будет взят. Паулюс хотел переехать в универмаг. Генерал Шмидт говорил, что это только оттяжка и нужно оставаться на месте. Паулюс утверждал, что таким образом штаб армии попадет первым в плен, что не сообразуется с приказом драться до последнего патрона.
В ночь на 26 января штаб 6?й армии все же переехал в универмаг. Штаб, по словам Нейгардта, состоявший лишь из семи человек, считая и его, который утратил всякое руководство войсками. Фактически командовал тогда уже не Паулюс, а генерал Росске.
Боялись рукопашной
Вернемся к протоколу допроса.
"Генерал Шмидт все время подчеркивал, что Паулюс и он являются теперь лишь частными лицами и все решения принимаются местными командирами. Это делалось, чтобы избавить себя от всякой ответственности. В то же время Паулюс и Шмидт посылали остатки штабов на смерть, а когда один из командиров заявил, что это бессмысленно, то Паулюс вскипел и сказал: "Я привык к тому, что немецкие офицеры исполняют приказы, даже если они их не понимают, и требую этого".
Шмидт все время твердил, что он не может допустить, чтобы Паулюс, а значит, и он, были вовлечены в рукопашную схватку.
"Мне было приказано: ни в коем случае при приближении красных войск не сметь махать белым платком, чтобы это не имело вида сдачи. Моя задача была сделать так, чтобы Паулюс был бы, не сдаваясь, взят в плен, и чтобы при этом, во что бы то ни стало, была сохранена их жизнь".
Сопротивление бессмысленно
Как рассказал далее на допросе Нейгардт, под вечер 30 января напряжение достигло высшей точки и стало ясно, что советские войска на следующее утро будут в универмаге.
"Я пошел к генералу Шмидту и сказал ему, что нужно действовать. Шмидт сказал, что это его не касается и предложил мне разговаривать по этому вопросу с майором Доберкау, командиром батальона, части которого защищали универмаг. Шмидт позвал Доберкау и оставил нас с ним.
Доберкау сказал мне, что ему все еще приказано драться до последнего патрона. Я спросил, каким образом он при таких обстоятельствах может гарантировать, что не швырнут ручную гранату в окно подвала, где сидит Паулюс? Он только развел руками, заявив, что будет ждать приказа, хотя, конечно, сопротивление и бессмысленно.
Я убедил Доберкау, что нам никто никаких приказов давать не будет, наоборот, от нас ждут, чтобы мы действовали, и он самостоятельно взял всю ответственность на себя. Наконец, мы пришли к соглашению и решили, что как только покажутся русские, мне дадут знать, и я пойду им навстречу, чтобы сдать им универмаг без кровопролития".
По словам Нейгардта, почти в полночь 30 января пришла радиограмма о производстве Паулюса в генерал-фельдмаршалы. Дальнейшее пленный переводчик описывает так:
"Ординарец отправился сначала к Шмидту, чтобы потом вместе поздравить Паулюса. Шмидт прочел радиограмму и сказал: "Оставьте это здесь, дайте Паулюсу спать, будет не поздно, если он узнает о своем производстве завтра". Я понял это производство, как предложение пустить себе пулю в лоб, но по?прежнему считал этот выход неправильным…"
Когда все было кончено…
31 января в подвал универмага прибыли комиссар 38?й мотострелковой бригады подполковник Леонид Винокур и начальник оперативного отделения бригады старший лейтенант Федор Ильченко.
Переговоры велись, как сообщил на допросе Нейгардт, "в очень корректной и культурной форме при моем посредстве, с немецкой стороны был генерал Росске".
"Когда все уже было закончено, - продолжал допрашиваемый, - прибыл генерал Ласкин, которому было доложено о ходе переговоров и состоявшемся соглашении от имени советского командования. Генерал Ласкин со всем согласился и заявил, что, несмотря на то, что мы не сдались 10 января, условия капитуляции, нам тогда предложенные, остаются в силе. Генерал Росске с немецкой стороны поблагодарил за это великодушное действие. Во время всех этих переговоров Паулюс рассматривался как частное лицо, уже ничем не командующее и попавшее в плен.
По окончании переговоров я отправился к Паулюсу, чтобы поздравить его с производством, и пил с ним кофе. Паулюс меня спросил, нужно ли застрелиться. Я сказал, что и этого не знаю, но думаю, что стреляться неправильно. У меня было впечатление, что Паулюс, узнав о том, что русские ведут себя в высшей степени корректно, испытал известное облегчение, что, наконец, все кончилось. О своем производстве он узнал одновременно с тем, что переговоры о сдаче ведутся в соседней комнате, и был, таким образом, поставлен Шмидтом перед свершившимся фактом.
По условиям сдача оружия немецкими войсками в универмаге и ввод советских войск должны были состояться лишь после отъезда Паулюса со своим штабом. Около 12 часов наша автоколонна, состоящая из трех легковых и грузовой машины, покинула универмаг, и мы были доставлены в штаб 64?й армии в Бекетовке. Там я в последний раз видел Паулюса около 18 часов…"
Наша справка
По некоторым сведениям, после лагеря для немецких военнопленных в Красногорске Нейгардт был переведен в Сталинград в лагерь для военнопленных
№ 362?/?3. Работал на одном из заводов. В середине 50?х вернулся в ФРГ. Умер в 1970 году в городе Murrhardt (Мурхардт), Германия.
Редакция Издательского дома «Волгоградская правда» благодарит сотрудников архива, руководство и пресс-службу Управления ФСБ России по Волгоградской области за большую помощь в подготовке материала.
***
Продолжение очерков по архивным данным УФСБ читайте в следующем номере.
Фото автора.