Для него эта тема неактуальна. Не дотянув самую малость до 80, ветеран по семейным обстоятельствам прекратил трудовую деятельность. Геннадий Александрович рассказал «Волгоградской правде» о своем жизненном пути.
«Я родом из Русской деревни…»
– Жили мы в Краснооктябрьском районе, в поселке Русская деревня. Потом отцу дали комнату в финском доме чуть повыше «Красного». Да и все наши родственники неподалеку находились.
Родился я 8 августа 1936 года, а что такое война, понял только в день первой бомбежки. Отец работал на «ЗКО» в мартеновском цехе. Мы с братом на улице носились, как все мальчишки в то время. Началась бомбежка – мы во двор помчались. Добежать не успели, упали лицом вниз, а вокруг такое творится!..
В сентябре мать убило. Старший брат весь день караулил в магазине продукты, ждал, когда их подвезут. Хлеб – самое главное. Потом прилетел домой, чтоб у матери карточки взять, а она их ему не дала и пошла сама. Как брат рассказал, она совсем чуть не добежала до двора, когда рядом взорвался снаряд.
Потом пришлось нам перебазироваться в дом брата матери, туда, где сейчас улица Хользунова, бомбоубежище рядом. Отец на заводе работал до последнего и, мне кажется, в ополчении был. Помню, как я в его каске на земле крутился. Он пришел нас проведать, а тут немцы…
Нас всех погнали в сторону Вишневой балки и довели аж до Белой Калитвы. Жили в бараках, которые раньше коровниками были. Но отец оттуда с нами вместе сбежал. В 1943?м наши войска пришли, немца прогнали, и отец отвез нас в Чернышки, где, как местные говорили, тысячи сталинградцев спасались. В семью своего брата отец нас пристроил, но сам не остался. Тетя Маруся рассказала потом, что он сразу пошел в военкомат. И в том же 1943 году в Харьковской области погиб. Похоронен в братской могиле в селе Зеленый колодец.
Слесарь – это звучит гордо
После войны бабушка меня забрала, а брат остался в Чернышках. Меня потом в Суворовское училище зачислили, но я был болезненным, и поэтому в детский дом отправили. Оттуда в железнодорожное училище в Аткарске поступил и, окончив его, в 1953?м вернулся в Сталинград.
Город весь в развалинах лежал, строились все кто мог. Заводским полегче было, потому что им еще свои предприятия помогали. Помню, мальчишки часто на гранатах и минах подрывались. Этого «добра» везде в избытке было. Жили мы на улице Еланской у тетки. Ее дом в войну вчистую разнесло, так она на его месте все заново построила. Вот сосед наш мне и помог через два года с железной дороги на «Баррикады» поступить. Тогда на этот завод было не попасть, только тем, кто в армии отслужил, полегче было. Помню запись в трудовой: «Завод «Баррикады», кузнечно-прессовый цех № 12, слесарь, 16 ноября 1955 года». На «железке» я около 300 рублей получал, а на заводе уже через месяц больше 800! Ни о какой другой работе и не мечтал!
Когда в перестройку сокращения начались, люди разбегаться из?за задержек с зарплатой стали, а я не ушел, решил с итээровской должности снова в слесари пойти. Потому что больше всего хотелось остаться в родном цехе цельного литья. Когда его открывали, самых лучших собирали, меня туда тоже рекомендовали. Должности потом занимал разные, но никогда общественную работу не забывал. Особенно, как в 1962?м в партию вступил. Может, где люди ради карьеры коммунистами становились, но у нас таких не было. А я в КПСС пошел, потому что помнил теткины слова, что ей мой отец сказал: «Я – коммунист и должен быть на фронте».
Привык быть среди людей
– Нравилось мне на общественной работе поощрять людей, поддерживать. Наш треугольник – партком, профком и комсомол – делал все по справедливости. Потому и атмосфера такая была, что люди заботу чувствовали. И больше поощрениям радовались, чем премиям, потому что признание дороже. Парикмахерскую для работников завода открыли, сауну, бассейн во дворе с фонтаном, везде лавочки для отдыха оборудовали, в цеху душевую… Идею культуры производства на рабочих местах реализовывали. Что в месткоме руководил, что в парткоме работал – всегда все с душой старался делать.
Вот вы говорите, что фотографий у меня мало. Так у меня вся жизнь на заводе прошла, а там не до этого. Я просто не представлял себе, как это – прийти домой и ничего не делать. Многие на даче ковыряются, а мне это неинтересно. Когда участками людей поощряли, себя не вписывал – неудобно, да и ни к чему. Себя же не станешь поощрять?! Был как?то приказ на заводе: непрерывно отработавший 25 лет мужчина, а женщина 20 лет награждаются медалью «Ветеран труда». Я себя не записал. И когда на завод выделяли для поощрения мебель или ковры-холодильники – никуда себя не записывал.
Не это самое главное. Мы с верой в светлое будущее жили. И с каждым годом жизнь улучшалась. Вдохновенно жили, праздники все вместе встречали, радостными были. Удивительно, как быстро время пролетело… Когда начальник цеха сказал, что поздравляет с 60?летием трудового стажа, даже не понял, о чем речь. Теперь надо как?то к новой жизни адаптироваться, пока трудновато, честно говоря. Привык быть среди людей.
Фото автор, архив Г. Федорова
