Вы не поверите, но масочный режим строго соблюдает и мой форсоватый друг Володя Овчинцев. Мы уже не целуемся при встрече, не обнимаемся. Причина одна: коронавирус, COVID-19. А что это такое – люди почти уже не задумываются. Сказали ходить в масках – мы ходим. Как тут праздновать юбилей?!
Помню, Маргарита Агашина сетовала: «Людям всегда живется трудно, всё против нас!» Чтобы она сказала сегодня?! В маске я и представить ее не могу. Такая вот она – наша жизнь. Но, увы… Раз юбилей – значит, говорить надо о хорошем. И сказать хочется многое. В нашем славном городе, как и во всей стране, литература сейчас в загоне, «на удаленке» – по терминологии врачей-вирусологов, министров, самого президента. От коронавируса это не зависит. А те, от кого зависит, думают, видимо, по-другому. Да и не знают они, что книгу в наши дни издать проблематично, писательские офисы на ладан дышат, премиальное милосердие – тайна за семью печатями: Кто? Кому? За что?
Владимир Петрович смеется и машет рукой: «Юбилейную книгу я не осилил, а на буклет наскреб». «Как будешь праздновать круглую дату?» – спрашиваю без энтузиазма. «С семьей, наверное… – отвечает Овчинцев, – тебя и Васю приглашу… Сможешь прийти?» «Нет, Володя! – отвечаю, – у Макеева инфаркт, я с палочкой еле перемещаюсь… Будем ждать тебя к нам с коньяком и пирогами». «Приду обязательно, еще и мандаринов хороших принесу. Юбилей-то предновогодний».
Да, знаковая дата! Владимир Овчинцев родился 25 декабря, в день католического Рождества. Он, православный христианин, с католичеством дату своего рождения не ассоциирует, но всё же… Мир-то празднует! Есть хороший повод и у нас пригубить рюмку-другую, сказать доброму другу и хорошему человеку важные для него слова.
Нет, я не прибедняюсь, не умаляю значимость юбилейной даты широко известного, многими любимого волгоградского поэта.
Он издал почти два десятка авторских книг поэзии, прозы, детских стихотворений. Опубликовался в главных толстых журналах страны.
Написал полсотни песен, которые исполняли Лариса Долина (музыка В. Мигули), Ольга Гётте, Александр Макаренко и другие. Он и сам прекрасно поет, аккомпанируя себе на гитаре и на баяне. Когда Володя запевает «Курортную любовь», то и я не прочь подпеть ему непрезентабельным своим голосом.
Жизнь и судьба Овчинцева во многом определились его общественной работой: секретарь комитета комсомола завода «Баррикады», зав. отделом Волгоградского обкома комсомола, финансовый работник обкома партии и областной администрации, заместитель мэра Волгограда, заместитель председателя областной думы, председатель правления Волгоградской областной писательской организации. Он и в бизнесе проявил себя серьезно, и на общественных должностях дерзнул порулить в 90-е (руководил областным отделением партии «Наш дом – Россия»). Интересное было время, горячее, спорное, но не пустое. Кого только ни приводил он в наш (свой!) писательский дом: Михаил Горбачев с Раисой Максимовной, Виктор Степанович Черномырдин, Николай Иванович Рыжков, Владимир Рыжков и многие другие. Артисты, писатели, зарубежные гости бывали у нас с удовольствием и удивленным интересом. Мэры и губернаторы заходили вообще по-родному. Как тут не вскликнуть: «А было ли всё это?» Было! Было!
Нельзя обойтись и без грустного. Многие из нас – ровесников Владимира Овчинцева и тех, кто на пятилетку моложе – в последние годы как-то сникли, потускнели, утратили жизненный тонус. А скольких нет уже с нами: Петр Зайченко, Николай Антимонов, Отар Джангишерашвили, Таня Кузьмина, Леша Давыдов, Мария Тихоновна Еронова, Александр Величкин, Галя Михейкина и многие другие. Это я назвала лишь некоторых из числа друзей, очень немногих. О писательских потерях уже не говорю: от Маргариты Агашиной до Сережи Васильева. Каждый из них, буквально каждый был в дружбе, в товариществе, а то и в родстве с нашим сегодняшним юбиляром. Овчинцев всем помогал, всех объединял, всех оплакал.
Слава Богу, думаю я сейчас, ни на йоту не отступая от истины, – Володя Овчинцев еще о-го-го какой оптимист, жизнелюб, говорун и дамский угодник. Рядом с ним и беды не так страшны, и вера в справедливость не так эфемерна, и реальная помощь – не пустой звук.
Объединившись с теми, кто хорошо знает его, верит без фальши, не способен на отступничество, я желаю Владимиру отменного здоровья, долгих лет земного бытия, семейного счастья, успехов во всех делах, особенно в литературном творчестве. Творец более всего счастлив не в созерцании плодов своего труда, а в минуты мучительного поиска красоты и смысла.
ОТТЕПЕЛЬ
Февраль. А сердце чувствует апрель.
Тончает ледяное покрывало.
Какая соловьиная купель
Хрустальным звоном утро увенчала!
Кропит капель с ветвей и талых крыш,
Мерцая предрассветною звездою,
И ты, душа, возвенчанно паришь,
Поднявшись над вчерашнею золою.
Раскинула окрепшие крыла,
Пронзила высь и замерла на вздохе,
Как будто в терем царственный вошла,
Не думая о мартовском подвохе.
МАРИНЕ
Под зябкий дождь рябина крылья сложит,
Сорвется в бездну лист календаря,
И только ты становишься моложе
Перед грядущей стужей декабря.
Твой день летящим золотом увенчан,
Натянут до предела тетивой…
Одним ты – рассчастливая из женщин,
Другим – раба, забитая молвой.
А третьи хмыкнут: – Что за жизнь без страсти?
И многое еще наговорят...
– Бобылкой жить – не худшее несчастье! –
Вослед им разведенки подтвердят.
Ах, зависть, зависть – кухонная склока!
Все знаки одиночества просты...
А ты идешь и голову высоко
Несешь, как символ женской чистоты.
Идешь, светясь, по краю и над краем,
То лист в огне, то в холоде заря...
Наш сын растет счастливым – я-то знаю!
И не боюсь седого декабря.
*
Утро снегом огорошило,
Вон как шапка ветки гнет!
Хорошо!
А что хорошего?
Под ногами гололед.
Только взор не унимается –
Красота!
Чего уж тут.
Тщетно дворники стараются –
Матерятся, но скребут.
Снег все падает и падает,
Поднимает терема.
Чем еще народ обрадует,
Сладко выспавшись, зима?
ДРУГ ЗА ДРУГОМ
Что мне думать о завтрашнем дне,
Коль друзья друг за другом уходят?
Я как будто живу на войне,
В безнадежном и горьком походе.
Нынче вырвала смерть одного,
Завтра ловит в прицелы другого.
Кто, скажите, идет на кого?
Что за враг у родимого крова?
Надо мной не ревет бомбовоз,
Не грохочет броня боевая,
Но ни дня без страданий и слез,
Словно длится война вековая.
Может, это восстал сатана,
И не выйти из жуткого круга?
Или это свихнулась страна,
Как и встарь, ополчась друг на друга?
Может, выжжена вера дотла
И бесправье глумится с размахом,
Снова ненависть в дело пошла
Вслед за гнусью со скоростью маха.
Нет страшнее убийственных фраз,
Что летят к неминуемой цели.
Много ль тех, что от лжи уцелели
И остались, как прежде, средь нас?
МУЗЫКА КИРИЛЛИЦЫ
Музыка времени. Вехи истории.
Марши победные и оратории.
Смутное время. Суровые звуки.
Мы – твое племя: дети и внуки.
Русь православная, Русь изначальная,
Где твои корни и сила венчальная?
Что сотворила ты, гордая Родина?
Вспомни Кирилла. И вспомни Мефодия!
Пусть твое прошлое к внукам приблизится,
В сердце твоем отзовется кириллица!
Азбучной истиной встанет неистово
Братство славянское, вера пречистая!
Кровь, будто море всклокочет единое,
Нет, мы – не сводные. Мы – неделимые!
Грянет кириллица с новою силой
В слове «победа», в слове «Россия»!
Бьется кириллица пульсом в сознании:
Космос – даешь! И даешь мироздание!
В каждом звучании гимна и марша
Отзвук кириллицы, музыка наша!
Будет еще не одно поколение
Слушать тот гимн, преклоняя колени!
Вспомни, мой друг, о недавнем и прошлом.
Если забудем – цена станет грош нам!
Каждую букву, как подвиг вчерашний
И алфавита, и Родины нашей.
Сочный рассвет над безбрежьем березовым,
Речка лесная в лиловом да розовом.
Слышишь, какая мелодия звуков?
Это коснулась кириллица слуха!
Души наполнила нежным журчанием,
Как колыбельная, словно предание!
Слава тебе, давшей жизни звучание,
Где алфавит, как предтеча свиданию
С Блоком и Фетом, с раздольным Есениным,
С пушкинской сказкой и «Чудным мгновением»!
С тем, что гордимся, иного не зная,
Словом – Отчизна, и словом – родная!
Поделиться в соцсетях:
нет
