«...Как для нас, тогдашних школьников, началась война? Я только что окончил 9-й класс. Нас вызвали в райком комсомола, рассказали о сложившемся положении без прикрас. И тысячи школьников-комсомольцев добровольно направились рыть окопы – на западные рубежи.
Нас посылали под Смоленск и под Рославль. Все было почти по-военному: всех разбили по взводам, расселили в крестьянских избах. Определили дневную норму на каждого: три кубометра земли. Это немало даже для молодых и крепких, мы учились превозмогать перенапряжение. Но, представьте, никто не отлынивал от работы: чувствовали, что фронт близко.
И вот пришла новость: немцы прорвали оборону севернее Рославля. Мы оказались почти в окружении, нас спешно направили к поезду. В Москву удалось эвакуироваться с последним эшелоном, по дороге узнали, что такое бомбежка. С Киевского вокзала я сразу помчался домой, а дома никого.
Маму, бабушку, брата и сестренку эвакуировали в Казахстан, в городок Мартук. Там я их и нашел. В эвакуации окончил школу. Ну а потом сразу – 2-е Бердичевское пехотное училище, передислоцированное в Актюбинск. Там будущие командиры проходили ускоренное обучение…
Моя война началась в Сталинграде. Туда я попал старшим сержантом, из курсанта стал командиром. Сначала в моем отделении был миномет, а затем – 76-миллиметровое орудие, в которое я влюблен до сих пор.
Замечательное оружие, разбившее танки Манштейна, которые шли на помощь группировке генерала Паулюса, зажатой в Сталинграде. Это была, может быть, главная задача в истории войны – преградить путь армии Манштейна. С 76-миллиметровкой мы до мая 1945-го воевали против танков.
У артиллериста тонкая работа. Небольшое смещение прицела – и танк есть, а тебя нет. Если все точно – нет танка, а ты есть. Все мы вместе мерзли на снегу, в морозы иногда невозможно было даже кайлом разрубить хлеб. Этот опыт лег в основу всех моих военных книг.
Под Сталинградом закончилась моя юность. На войне мы прошли через все круги ада и были уверены, что видели вжизни все, что ничто нас уже не сможет удивить.
В 1944–1945 годах мы воевали, не сомневаясь в победе. Мы уже чувствовали себя людьми, которые совершили то, что положено: защитили свой дом, свое детство. И ощущение этой русской дерзости и силы оставалось и в послевоенные годы. Это не означает, что не было трагедий, что победы давались легко. Однако я чувствовал себя счастливым. Конечно, война – это трагедия, но она раскрывает лучшие качества человека. Правда, и худшие тоже…
Мне вспоминаются друзья. Каждый из нас крепко любил места, где родился и вырос, где учился в школе. Это объединяло нас. Я любил свое Замоскворечье: жили мы в деревянном доме на три семьи, двор был как одна семья…
На войне остро вспоминаются детство, юность. Кто-то вспоминал Чернигов, кто-то – Псков или Курск. Все были влюблены в те места, где жили. И все были убеждены, что не погибнем. Что вернемся. Каждый что-то любил и к этой любви хотел вернуться живым и здоровым. Ранения нас не обходили, но все равно мы не сомневались, что будем живы. А когда после войны я вернулся в дом моего детства, оказалось, что все мои замоскворецкие друзья погибли. Тишина во дворе оглушала меня.
Не хочется спорить с теми, кто по незнанию сегодня рассуждает о том, что наш солдат не так уж хорош, что наши полководцы ошибались и это стоило огромных жертв…
Солдаты, вместе с которыми мне довелось воевать, – это интересные, грамотные люди с крепкой внутренней культурой. Большинство из них из деревень, многие из далеких уголков России. С ними можно было поговорить и о Пушкине, и о Есенине, да и вообще обо всем на свете. И лучших солдат мир не знал.
Когда мы работали с режиссером Юрием Озеровым над фильмом «Освобождение», то долго изучали архивные документы. Тысячи документов. Мне запомнилось признание немецкого генерала Гюнтера Блюментритта: «Мы никогда не ожидали встретить такую Красную Армию. Мы поразились ее стойкости».
Нет ничего важнее и таинственнее, чем сама жизнь, которая в масштабах мироздания как единый миг. И на войне мы научились любить жизнь, отрицая страх и ненависть. Ведь это была единственная война в истории, которая спасла мир. Без преувеличений. И потому войну невозможно забыть, она и сегодня мне снится...»
"Трехдюймовка" ЗИС-3 - любимая пушка Юрия Бондарева
В этом интервью Юрий Бондарев упоминает 76-мм пушку и даже признается ей в любви. Захотелось узнать – а что это за орудие? Ведь на вооружении Красной Армии тогда состояли как минимум четыре типа пушек калибром 76 мм, которые применялись для борьбы с танками. Супруга писателя, Валентина Никитична, рассказала, что Юрий Бондарев воевал от Сталинграда до Берлина с легендарной 76-мм дивизионной пушкой образца 1942 года ЗИС-3. Калибр – 3 дюйма – классический для русской дивизионной артиллерии. Орудие было разработано под руководством выдающего советского конструктора Василия Грабина. Официально пушка была принята на вооружение 13 февраля 1942 года, но уже до этого сотни орудий были направлены на фронт. Единственный случай за всю историю отечественной артиллерии.
Примененные технические решения Василием Грабиным позволили выпускать ЗиС-3, опять же впервые в мировой практике, конвейерным методом с использованием низкоквалифицированной рабочей силы в отсутствие высококачественных материалов, используя их дешевые заменители без критичной потери боевых и эксплуатационных свойств. Пушка еще стала и самой массовой во Второй мировой войне – всего с 1941-го по 1945 год выпущено 103 тыс. штук.
За что же так любили эту пушку артиллеристы? Высокая надежность, простота конструкции, неприхотливость в обслуживании, высокая ремонтопригодность, малый вес, который позволял перемещать ее силами расчета на поле боя, достаточное осколочное поражающее действие и бронепробиваемость. Привести орудие из походного в боевое положение и открыть огонь вполне мог один, но подготовленный физически человек.
DNG
