Ну как нашему современнику не вспомнить рассказ Михаила Зощенко "Слабая тара"? «Нынче взяток не берут. Это раньше шагу нельзя было шагнуть без того, чтобы не дать или не взять. А нынче характер у людей изменился к лучшему. Взяток действительно не берут».
Мне приспичило загранпаспортом обзавестись. Очень удобная книжица. Просто крылья дает индивиду. Хочешь в Турцию какую – бите-дритте. Шлепнули печатку, и лети к басурманам. Ежели, конечно, есть на что. А кому не на что, тому такой документ вовсе ни к чему. Катайся на троллейбусе, сколько влезет. А мне на заграницу захотелось поглядеть. Свояк рассказывал, там на тротуар не плюют и все друг дружке улыбаются. Даже незнакомой дружке. Врут, наверно. Но проверить желательно.
У нас, кстати, культурка тоже имеется. В районном ОВИРе, к примеру, в очередях народ хоть и давится, а локтем там двинуть или сапогом – ни-ни. Пришел я в первый раз к девяти, а очередюга уже удавом свернулась. Запишись на бумажке под своим номером и стой смирно. И все без мата или грубостей каких. Хочешь книжку читай, хочешь варежки вяжи крестиком. Я по неопытности ничего такого с собой не взял. Только по сторонам глазел. Народ в кабинет нырк и обратно, нырк и обратно. Во, думаю, сервис. Влет проблемы решают. Ближе к обеду и я прорвался. Улыбку на физиономию нацепил, будто не я тут три часа стены подпирал, и ловко так свои бумажки на стол инспектору подсунул.
– Неправильно, гражданин, анкету заполнили! – говорит дама в погонах, чуть глянув на бумажки. И глазами в сторону двери – кто, мол, следующий. А папочку мою в сторону отодвигает.
– А чего не так-то?
– Не для того тут сижу, гражданин, чтобы лекции читать,– отвечает. И плавненько меня к выходу направляет. Я прямым ходом в магазин. Знаем эти приемчики. Те, что юбки носят, пусть даже и погонами прикрылись, сладкое любят. Азбука кино, как говорит вахтер Петрович. Поговорка у него такая. Шоколадику прикупил и обратно. В кабинет сунулся, а майорша как заверещит – мы тут, дескать, закон блюдем, а которые взятки суют, очень даже могут большие проблемы заиметь. Я на попятную. Не те конфеты всучили, не иначе. Но кто же знал?! А в зале, вижу, другая очередь образовалась. И рожи, как будто, все знакомые. Мужчинка, что прежде под номером 37 был, улыбается, как родному. Становлюсь в хвост, но тут все по-простому. Без номеров. Клубятся к даме приятной наружности, что за столиком сидит.
«И которым отказали, те смотрят на него (нее) с мольбой и предлагают ему свою дружбу и деньги за это самое».
Дама вся такая гладкая, брошка при ней. Обхожденье, как в банке, когда деньги отдавать приходишь. Пожалуйста, говорит, присаживайтесь, говорит. Стульчик подвигает. И быстренько так строчит чего-то. Пригляделся, а она, оказывается, анкетки забракованные инспектором переписывает. Видно, не я один корявый уродился. Почитай чуть не вся наша очередь заново тут расположилась. Вот, думаю, человечище. Даром, что на ту, в погонах похожа, а характер ангельский. Все до тонкостей бюрократических постигла, каждой запятой место знает. И вместо безмятежного наслаждения своей грамотностью, народу помогает. Хотя и возмездно. Денежку ей суют справно, но деликатно. Сколько именно – не разглядел, на обед все пошли. И я в кафешку завалился пирожков пожевать. Клетки мои нервные пострадавшие на калории обменять. Сижу сам по себе, мясо из пирожков добываю, о загранице мечтаю. Тут две дамы-подружки заходят. Одна краше другой. Щебечут о своем, шубки снимают… Глядь, да ведь одна та самая в погонах, а вторая, которая образованная, что анкетки переписывала.
«Тут я начинаю понимать всю механику». И грусть меня берет необыкновенная. Это ж сколько всякого добра – форм и образцов – в разных Интернетах понаписано, сколько недюжинного ума народу над ними трудилось. А что мы имеем? Сплошные комплексы и потраченное напрасно нервное здоровье.
«…Я ухожу домой, рассуждая по дороге о сложной душевной организации своих сограждан, о перестройке характеров, о хитрости и о той неохоте, с какой мои уважаемые сограждане сдают свои насиженные позиции».
