Осознанный выбор
«Дитя военного Сталинграда», Татьяна Леонидовна неоднократно возвращалась к картинкам из своего детства – она автор нескольких художественных и документально-публицистических книг, но выбор профессии газетчика был осознанным.
После окончания Ленинградского университета по распределению она отправилась на Алтай, работала в барнаульской периодической печати. По возвращении на родную землю пришла в «Молодой ленинец».
Тогда журналисты областных «комсомольской» и «партийной» газет обретались в одном здании на Привокзальной площади и были, конечно, знакомы между собой. Дистанция и «статусность», впрочем, соблюдались. Работники «Волгоградки» проходили почти что за «небожителей», а уж редактор газеты Монько – безо всяких «почти».
«В газетах тогда практиковалось ночное дежурство, особенно во время всяких крупных идеологических мероприятий. Дежурный не просто мог задерживаться на работе допоздна, а и даже заночевать, – вспоминает Татьяна Мельникова. – Помню, однажды во время своего дежурства я прикорнула на диванчике в коридоре – пока корректоры вычитывали номер, задремала. И тут явился сам Монько – он проверял бдительность своих дежурных, зная, что кое-кто из мужчин-журналистов мог скрасить ночной пост глотком-другим крепкого.
Александр Митрофанович увидел мою фигуру, накрытую пальто, и, на ходу набираясь негодования, стремительно подошел, сдернул пальтишко… и успокоился, узрев пышную женскую, пусть и изрядно растрепанную прическу. Ну, а мне было уже не до сна – даром, что не мой начальник… Моим начальником легендарный Монько уже не стал. Своему переходу из «Молодого ленинца» в наисолиднейшую «Волгоградскую правду» я обязана Виктору Борисовичу Ростовщикову.
Требуются живые люди и живые мысли
– Занявший кресло редактора в 1973 году, Виктор Борисович сразу «взял курс» на «омоложение» коллектива, – продолжает рассказ Татьяна Леонидовна. – По причине своей «зелености» на фоне мэтров областного издания я и попала в зону внимания нового редактора. Виктор Борисович вообще вошел в историю «Волгоградской правды» как великий реформатор, и, конечно, он имел на это право как обладатель огромного опыта. Я напомню, что фронтовик Ростовщиков пришел в журналистику сразу после войны, а что касается областной газеты, то свои уроки здесь он получил еще рядовым корреспондентом в начале 50-х годов. Потом Виктор Борисович занимал должности в «Правде», «Литературной газете», работал ответственным секретарем в той же «Сталинградской правде», а уж в редакторы попал после ответсековской школы в «Известиях» – в газете, являвшейся эталоном…
Словом, свое дело редактор знал от и до, и его высочайшая требовательность, породившая легенды, базировалась на прочнейшем фундаменте.
По словам Мельниковой, ввергая в трепет секретариат, верстку термином «архитектоника», он шлифовал «визуальный ряд» газетной полосы до «столичного блеска», а журналистов заставлял по многу раз менять заголовки статей, которым придавал огромное значение.
– Но главное, конечно, было не во внешнем виде газеты. Виктор Борисович был слишком журналист, чтобы ограничиваться игрой шрифтами и врезками. Да, на планерках он мог не на шутку разбушеваться по поводу бледного заголовка, но куда большее негодование вызывало у него бледное содержание номера.
Он «рассыпал» готовые полосы газеты, если не находил в них «читабельного» материала. Требовал «читабельное», подразумевая под этим статьи с живыми людьми и живыми мыслями, наблюдениями, деталями. «Паркетчики», гнавшие лишь казенные отчеты с пленумов, трепетали (таковые, к счастью, практически отсутствовали в редакции). «Старые волки» же, вроде Всеволода Ершова, Ирмы Родионовой, Владимира Максимова, – те только радостно потирали руки и одобряюще кивали головами.
Провожая журналиста в командировку в район, редактор строго наказывал: привези чего-нибудь для души. Это означало: мало было выполнить задание – репортаж с открытия, допустим, новой фермы. Надо было найти еще, например, доярку, успевавшую в свободное от битвы за надои время вышивать крестиком, или тракториста, мастерившего после работы в своем сарае вездеход.
Для журналиста мелочей нет
– Однажды на планерке, заслушав план номера, Ростовщиков помрачнел: «Человека в газете нет…», – рассказывает Мельникова. – Ответственный секретарь Елена Владимировна Алмазова, по твердости характера отвечающая своей фамилии, была вынуждена развести руками – редакционный портфель, конечно, пустым не бывал, но сводки по обмолотам на последнюю полосу не поставишь.
– У кого что есть? – грозно обводит взглядом журналистов Виктор Борисович. Словно школьники, журналисты старались стать незаметнее.
– Неужели ни у кого ничего? – Кажется, даже голос дрогнул у редактора от обиды.
Встаю, краснея и запинаясь, сообщаю: «У меня есть один человек – из Октябрьского района. Я, правда, не уверена, что для нашей газеты он подойдет…»
– Давай его сюда! Раз он твое внимание привлек чем-то, значит, и читателей заинтересует!
«Этот мой материал – «Книга на ладони», про простого сельского энтузиаста, инвалида-библиофила, не остался незамеченным, – говорит Татьяна Леонидовна. – А я еще раз затвердила урок – для журналиста не бывает мелочей и, в общем-то, не бывает неинтересных судеб у людей. И всякий раз, отправляясь куда-либо по работе, я старалась «прихватывать» тему, лежащую, возможно, в стороне от основного редакционного задания. Ведь и правда, самое интересное в человеке – он сам, а не сиюминутное его достижение – выполненный на производстве план или стопроцентная готовность к его выполнению…»
Именно искренний интерес к личности собеседника зачастую превращал интервьюированных героев статей Мельниковой в подлинных друзей ее семьи. Так, например, случилось с четой Ионовых.
Участник Сталинградской битвы, работник штаба 39-й гвардейской мотострелковой Барвенковской ордена Ленина дважды Краснознаменной орденов Суворова и Богдана Хмельницкого дивизии майор Владимир Ионов, автор книги «Неприступный бастион», из однажды успешно выполненного еще в 70-е годы «редакционного задания» «вырос» не только в героя целой серии очерков, но и просто в старшего товарища.
В квартире Мельниковой и по сей день хранятся поделки из природных материалов, которыми в последние годы жизни сильно увлекался боевой офицер, а с вдовой ветерана продолжил дружбу младший сын Татьяны Леонидовны, уже отслужив срочную в армии…
Ни дня без строчки
Журналист Мельникова была вполне способна и во время отпуска, в чужом далеком городе, натолкнувшись на любопытный «человечески» факт, увлечься работой. Вдалеке от Волгограда, сама страстная любительница кактусов и цветов, она, например, заводила знакомство с жителями, умудрившимися вырастить во дворе не характерное для местных широт ореховое дерево, или напроситься на рейд к лесникам.
Человеческие судьбы, набрасываемые ею непонятными для посторонних закорючками в блокноте, позже представали перед читателями «Волгоградки» выстроенными по всем правилам архитектоники статьями.
А в «Волгоградской правде» Татьяна Мельникова проработала без малого семь лет, умудряясь сочетать весьма суетную профессию с «ращением» двоих детей. Муж Татьяны Леонидовны, известный волгоградский журналист Игорь Рувинский, тоже одно время работал в «Волгоградке», однако в силу своего, ставшего притчей во языцех, сложного характера сильно не поладил однажды с партийным руководством и газету был вынужден покинуть.
В 1980 году, когда в городе было принято решение о создании собственной вечерней газеты, эта журналистская чета «воссоединилась» именно в «Вечернем Волгограде». Но это уже совсем другая история…
