Не удивятся, полагаем, и наши внимательные читатели, запомнившие фамилию «Степанов» под публиковавшимися в последние годы на страницах «ВП» воспоминаниями сталинградского подростка, пережившего немецкую оккупацию, голод, унижения плена… Вот и сегодня в «Волгоградской правде» фамилия Степанова – накануне 95-летия нашей газеты. Борис Васильевич прекрасно помнит свою беготню с блокнотом и фотоаппаратом в те еще времена, когда нынешние сотрудники «Волгоградки» еще, по большей части, и не родились…
Команда молодости нашей
…Мне просто повезло, и я знаком со многими из тех, кто делал областную газету. Даже очень близко.
Всеволод Ершов – тогда еще заместитель редактора – станет у нас впоследствии на телевидении самым главным, но самым творческим, интересным, беспокойным из руководителей. Умел многое, и делал сам. Это при нем я слишком «высоко взлетел», когда прямые мои репортажи на ЦТ шли уже без правки редакторской. Он один спас меня, сказал просто: «Не потеряй голову».А сам «потерял». «Расстреляли» его на бюро обкома – не тех пожалел в дни «шестидневной войны» (1967 г., третья война между Израилем и рядом арабских государств. – Прим. автора). Не простили…
Александр Ширяев – тоже фронтовик, гвардии майор, «Катюшами» командовал, страшное дело, а с нами был добрейшим, доверчивым. В газете вел «Партийную жизнь». А потом у нас на «Кургане» всё – от музыки до… заблуждений наших в личной жизни.
Петр Ульев. В дни битвы за город был военкором «Сталинградской правды», но никогда не хвастался своими подвигами «с лейкой и блокнотом». И тянул на студии «лямку» самую главную – промышленность. Мудрейший был наставник, царство ему небесное.
Их я знал лучше других. Вместе создавали студию телевидения. А до того трудились, можно сказать, в одном дворике. В одной типографии печатались обе главные (и единственные тогда) газеты. Я в ту пору работал в «Молодом ленинце». Мы даже соревновались, ревновали, таились друг от друга. До смешного доходило: кто «поймает» раньше «горячий» факт или «отловит» умного автора…
«Секретная» операция
Старикам нашим мудрым было порой трудновато угнаться за «молодыми ленинцами». Дроботов, Красильников , Гуммер, Гостюнин, Михеев, даже Шейнин – вечно молодой, – это был «букет». Виктор Дроботов, например, мог по телефону успеть до обеда собрать материал и выдать в номер целую полосу «вестей с колхозных полей». Тихий такой, а не догнать!
А Женька Чистяков! Кипяток. Однажды тайно мы с ним уехали в Бекетовку. С ночевкой. Он «пронюхал», что с нуля часов оборонную Судоверфь рассекретят! Успели. С рассветом прорвались туда, «стреляли» всех подряд и вывезли – на фотопленке – по-моему, ползавода. В электричке (хотя тогда вез вагоны паровоз) отписались, и «Молодой» вышел чуть ли не целым номером с нашим репортажем. А к вечеру завод… опять засекретили!
Как на нас обиделись старшие товарищи из «Сталинградской правды»! У них, в областной партийной газете, ни строчки не вышло об этом, ни кадрика! Они-то собирались не торопясь подготовить материал: знали, что рассекретят, но не предполагали, что засекретят Судоверфь так быстро вновь… А наш шеф Владимир Жидков лично охранял нашу с Женькой «секретную операцию».
Хвастаюсь? Немножко. Теперь можно. Но по-настоящему горжусь, что работали вместе, рядом, делали одно важное дело!
…Это теперь все, кто более или менее владеет пером, журналисты. А мы, мое поколение, были газетчиками. Думаю, согласятся со мной и те, кто помнит «сталинградку» 50-60-х. Но это было ой каким высоким званием – газетчик! Вот Игорь Рувинский – очень жесткий, колючий газетчик. Газетчик, а многим нашим, как сейчас бы сказали, «продвинутым» с телевидения сто очков вперед давал! Называю его своим побратимом – престижную журналистскую премию им. Канунникова мы получали с Рувинским вместе, в «одной обойме».
Путь в газетчики
Именно благодаря «Сталинградской правде» я оказался в газетчиках. Корреспондент «Сталинградки», он же внештатный корреспондент ТАСС Михаил Жарков, известнейший в Камышине человек, дал мне маленькую записочку для редактора городской камышинской газеты: «Поддержите. Парень грамотный – сельский библиотекарь» (в ту пору молодой Борис Степанов создал библиотеку и заведовал ею в селе Усть-Грязнуха. – Прим. автора). А на словах добавил: «Вот когда заметку из нашей газеты напечатает «Сталинградская правда», да за твоей подписью, тогда и ты будешь газетчик».
Я понял. И забыл. Даже подумать не смел, что мои строчки могут быть увиденными вдруг читателями областной газеты! Это был какой-то далекий теперь – из 50-х – год.
Но меня вспомнили. Да как! Многотиражка «Стройка коммунизма» – это была уже третья моя газета, в Волжском, целый выпуск посвятила подвигу ликвидаторов крупнейшей аварии на Гидрострое. Плавучий кран – подарок братской тогда Венгрии – сорвал, зацепив высоковольтные провода над Волгой. Стройка оказалась обесточенной. Война не война, но как на войне трое добровольцев-ремонтников повисли на ободранных тросах над великой русской рекой…
В принципе, никто меня не заставлял. Редактор только сказал: «Срочно в номер». Но только повис над Волгой (охрана просмотрела) еще один доброволец… с двумя фотокамерами на шее. И снимал, снимал, пока не сняли его самого и насильно не пересадили на ту самую стрелу злополучного виновника аварии. Испугаться не успел, пока не написал тысячу строк и не проявил пленки. Потом колени дрожали.
Но вышел номер «Стройки коммунизма» с моим триумфальным материалом, и заработала вся техника в котловане ГЭС, и прочитали коллеги из «Сталинградской правды» мой репортаж. И Юрий Баранов (в те годы завотделом строительства в «Сталинградской правде». – Прим. автора) мой давний знакомый, бестрепетной рукой мастера из моих тысячи строк сделал ровно… сто. Название статьи сохранил мое, и авторство мое черным по белому было прописано в «Сталинградской правде!
…Прошло лет десять. И еще несколько раз по столько. Работаю на телевидении, читаю «Волгоградку» как родную.
Почти случайно вдруг во время визита в уютный Союз журналистов хозяин кабинета Лев Куканов берет у меня – давал ему почитать накануне – мальчишеские воспоминания о Сталинграде. Для публикации в «Волгоградской правде». Потом и других газет редакторы читали и принимали решение публиковать новые странички о «моей» войне.
Нет, конечно, я не предал родное мое телевидение, которому отдал 45 лет из своих 80. Но газета! Теперь только почувствовал: это мое. Почти как в камышинском «Ленинском знамени».
Но тогда я и на самом деле был просто «грамотным сельским библиотекарем». Это сегодня я стал «богатым» и душа требует поделиться. Не опытом даже: пережитым.
